Когда мы на ссылке были и среди ссыльных начали колхозы создавать, из одного такого нового поселения надергали мужиков и стали строить конный двор — благо леса полно. В дом к хозяйке, живущей по соседству со стройкой, приехал бригадир: — Анна Ивановна! Тут рядом конный двор строят, мужикам обед будешь варить.

...Увлекшись своими материнскими мыслями и соображениями, Анна Сергеевна незаметно задремала и проснулась только тогда, когда экипаж остановился. Первой ее мыслью было, что они уже приехали на станцию, но оказалось, что экипаж стоит на спуске с горы. Было еще достаточно светло, и нигде не видно было признаков жилья.

Однажды юноша из знатного рода раздал нищим все свое имущество и пришел жить в монастырь. А так как он был прекрасно образован, то получил в монастыре особое послушание — переписывать богослужебные книги.

Старец часто беседовал со своим писцом, и дошло до того, что другие ученики стали роптать на своего учителя и говорить, что тот завел себе любимчика.

Услыхав такие речи, трое самых почтенных монахов захотели узнать: почему старец больше других любит своего писца?

Молча выслушал их старец и повел в кельи своих учеников.

— Брат! Пойди скорее сюда! Ты мне нужен, — повторял он, стучась по очереди в каждую из дверей.

Сергея и его жену Дусю я впервые увидела в храме в один из моих приездов на Украину в небольшой провинциальный городок и сразу обратила на них внимание. Она была в белом платье, тоненькая, нежная и солнечная, как ромашка. А он, интересный, похожий на поэта, смотрел на нее влюбленными глазами и то поправлял ее сбившийся платок, то пытался поддержать под локоть, чтобы ей было удобней стоять, то просто улыбался ей. И она улыбалась в ответ.

Был какой-то летний церковный праздник – Петра и Павла или Успение Богородицы – сейчас уже не помню. И после службы настоятель отец Василий пригласил всех в трапезную разделить с ним «нехитрое угощение».

Тишину урока нарушил резкий скрипучий голос Зои Васильевны:

– Голубев! Что это? Ты в своем уме?!

Мы все как один подняли головы от своих тетрадей. Класс писал сочинение на тему «Мой любимый герой». Я уже набросал первые слова: «Мой любимый герой – замечательный разведчик Николай Кузнецов». И вдруг…

– Голубев! Я тебя спрашиваю! Встань!

Из-за первой парты перед разгневанным классным руководителем поднялся Алеша Голубев – маленького роста, тщедушный, в очках с сильными линзами.

Он был объектом насмешек всего класса, мальчишек и девчонок, потому что никогда не участвовал в наших проказах, был тихим, застенчивым, немного неуклюжим. После уроков он всегда спешил домой (говорили, что у него была очень больная мама). Его тихий голос слышно было только у доски. В классе с ним никто не дружил, а напротив, часто обижали, дразнили «Голубком» и нередко прятали его вещи, пользуясь слабым зрением Алеши. Но он, к моему удивлению, никогда не злился, не огрызался, а только как-то беззащитно улыбался, как бы смеясь над собой. В такие минуты мне было очень жаль его, но из-за глупой солидарности с остальными я никогда не вставал на его защиту.

Однажды, - пишет Григорий, - придя к отцу моему духовному Василию, я узнал, что прислужница его, Феодора, приняв иноческий чин, мирно отошла ко Господу. Все знавшие ее были огорчены ее кончиной, так она много добра сделала в своей жизни. Не менее других был огорчен и я. Но я не столько скорбел о потере ее, сколько о том, что не знал, какой участи удостоилась она по кончине своей и причислена ли она к лику святых праведников или нет.

Будучи мучим такими внутренними вопросами, я сначала ничего не говорил святому Василию, но потом, зная, что преподобный, по своей прозорливости, уже сам знает мои тайные помышления и желания, обратился к нему с убедительной просьбой, рассказать мне, какой участи удостоилась по кончине своей Феодора, которая вполне благочестиво провела последние дни своей жизни. Святой Василий, внимательно по обыкновению выслушав мою просьбу, обещал молить милосердного Господа о даровании мне этой милости. Господь услышал молитву преподобного. Когда я уходил домой, то преподобный спросил меня еще раз: "Так ты очень желаешь этого?" На это я ответил, что очень, очень желал бы. Преподобный сказал: "Ты увидишь ее сегодня, если с верою просишь об этом и если глубоко уверен в возможности исполнения просимого". Я был сильно удивлен и рассуждал сам с собой: "Как и где я увижу ту, которая отошла в жизнь вечную?"

Жил в Петербурге один добрый и благочестивый вельможа. Имел он дом, множество друзей, К сожалению, он имел несчастье подвергнуться немилости государя. На него возвели какую-то клевету, отдали под суд и дело грозило тюрьмой. Несчастный вельможа заболел и слег от горя в постель. Все прежние друзья от него отвернулись.

В это время приехал в Петербург строгий подвижник Валаамского монастыря отец Назарий. Он был знаком с несчастным вельможей и зашел утешить его в скорби. Несчастная супруга хозяина бросилась в ноги отцу Назарию и взмолилась: «Помолись, отец, чтобы дело моего мужа получило добрый исход».

Когда живешь сумасшедшей жизнью, каждая минута на счету. Постоянно чувствуешь, что должен свериться со списком, уставиться в экран, и куда-то бежать. И как бы вы ни пытались распределить свое время и внимание, и сколько бы разных задач ни пыталась решить — у вас все равно не хватает времени, чтобы все успеть.

Мой отец погиб во время Отечественной войны. Я очень переживал то нищее положение, в котором находился, и решил стать карманником.

Ехал я как-то в трамвае, наметил себе одного раззяву. И уже собирался вытащить его бумажник, если бы не один священник. Он сидел и не сводил с меня глаз. Я ждал, пока он отвернётся, но он продолжал пристально на меня смотреть. В конце концов взял меня за руку, и мы вместе спустились на остановке. Когда мы остались наедине, он вложил мне в руку бумажную купюру, перекрестил меня и сказал: